Мариам Петросян "Дом, в котором"

[shurshunchik]

Мариам Петросян "Дом, в котором"

На окраине города, среди стандартных новостроек, стоит Серый Дом, в котором живут Сфинкс, Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Черный и многие другие. Неизвестно, действительно ли Лорд происходит из благородного рода драконов, но вот Слепой действительно слеп, а Сфинкс - мудр. Табаки, конечно, не шакал, хотя и любит поживиться чужим добром. Для каждого в Доме есть своя кличка, и один день в нем порой вмещает столько, сколько нам, в Наружности, не прожить и за целую жизнь. Каждого Дом принимает или отвергает. Дом хранит уйму тайн, и банальные "скелеты в шкафах" - лишь самый понятный угол того незримого мира, куда нет хода из Наружности, где перестают действовать привычные законы пространства-времени.
Дом - это нечто гораздо большее, чем интернат для детей, от которых отказались родители. Дом - это их отдельная вселенная. (с)Аннотация к книге

Это книга, которую Мариам Петросян, художница из Еревана, на протяжении 20ти лет. Она не считает себя начинающей писательницей и, несмотря на успех свого творения заявляет, что больше ни одной книги из-под ее пера не выйдет. Мариам не собиралась издавать и эту. Она придумывала ее только для себя, в свое удовольствие, вкладывая в произвдение свою душу со всеми ее потаенными уголками, детскими страхами, заветными мечтами, снами и фантазиями.
Возможно, именно поэтому история вышла такой волшебной и проникновенной, а герои сказочными и, одноврменно, живыми.
Этот роман - оригами из парадоксов.
"Интересно то, что это действительно роман про детей-инвалидов. Единственное, чего в романе нет, так это детей и инвалидов." Читать еще отзывы

Цитаты из текста:

Дом серый спереди и расписан яркими красками с внутренней, дворовой стороны. Здесь его стены украшают рисунки-бабочки, размером с небольшие самолеты, слоны со стрекозиными крыльями, глазастые цветы, мандалы и солнечные диски. Все это со двора. Фасад гол и мрачен, каким ему и полагается быть.

Дом — это стены и стены осыпающейся штукатурки… Узкие переходы лестничных маршей. Мошкара, танцующая под балконными фонарями. Розовые рассветы сквозь марлевые занавески. Мел и замусоренные парты. Солнце, тающее в красной пыли дворового прямоугольника. Блохастые собаки, дремлющие под скамейками. Ржавые трубы, перекрещивающиеся и свивающиеся в спирали под треснувшей кожей стен. Неровные ряды детских ботинок со скошенными носами, выстроенные вдоль кроватей. Дом — это мальчик, убегающий в пустоту коридоров. Засыпающий на уроках, пятнистый от синяков, состоящий из множества кличек. Головоног и Скакун. Кузнечик и Хвост. Хвост Слепого, не отстающий от него ни на шаг, наступающий на его тень. К входящему Дом поворачивается острым углом. Это угол, об который разбиваешься до крови. Потом можно войти.


Никогда — это слишком долгое слово


Некоторые живут как будто в порядке эксперимента,


Твои мысли пахнут совсем не так, как слова. И это слышно.


Зеркала — насмешники. Любители злых розыгрышей, трудно постижимых нами, чье время течет быстрее. Намного быстрее, чем требуется для того, чтобы по достоинству оценить их юмор.
Я знаю красивейшего человека, который шарахается от зеркал, как от чумы.
Я знаю девушку, которая носит на шее целую коллекцию маленьких зеркал. Она чаще глядит в них, чем вокруг, и видит все фрагментами, в перевернутом виде.
Я знаю незрячего, иногда настороженно замирающего перед собственным отражением.
И помню хомяка, бросавшегося на свое отражение с яростью берсеркера.


Это вопрос свободы, - говорит он. - О которой можно спорить бесконечно с перерывами на чай, сон и празднование юбилеев.


— Я красивый - сказал Урод и заплакал
— А я - урод - сказал другой Урод и засмеялся.


— Как, интересно, кошки ходят по снегу, если снег выше кошек?
— Прыгают, — сказал он, глядя во двор.
— Каждый раз проваливаясь с головой и выскакивая обратно? А может, они роют тоннели? Как кроты? Снежные кроты, — задумчиво сказал мальчишка. — Зимой роют тоннели, летом превращаются в кошек. Весной, только превратившись, вылезают из-под земли и громко орут. Мартовские кроты. У них очень мерзкие голоса…


— Эй-эй, — пугается Рыжая. — Ты чего это, в обморок падаешь?
— Нет. Это у меня так душа в пятки уходит. Зримо.


— Здесь не всегда так грязно. По средам мы устраиваем уборки, а сегодня, как назло, вторник. Самый грязный день.
— И сколько сред вы пропустили? Только честно.


Свитера на случай холода. Еда на случай голода. Оружие на случай внезапностей...


Кажется, здесь побывали все. И все НЕ ЗЕЛЕНЫЕ! От этого просто устаешь.

Иллюстрации:

От Марии Емльяновой:








От Мариам Петросян:

@темы: Мариам Петросян

Comments

[aann]

Сразу захотелось прочесть. Спасибо.

[shurshunchik]

aann,
Не пожалеете)

[Леля с книгой]

Обожаю этот роман, читала запоем не отрываясь, бесподобная вещь.

[Итиль Тёмная]

Было трудно написать хоть что-нибудь про эту книгу, потому что мне очень не хотелось её читать, и было тяжело. Казалось, что повествование затянутое, потому что состоит из внутренних монологов (а они не всегда интересны и ведут прямым путём), но главная причина была в том, что я преодолевала нежелание читать книгу, фанатские обсуждения и восторженные отзывы о которой попадались мне _везде_.
Впрочем, Мариам Петросян писала её с 1991 года, так что, возможно, есть и какие-то трудности с чтением. Не знаю.
А написать что-то после такого двойственного чтения оказалось ещё сложнее. Так что отзыв изо всех сил старается быть не_негативным, но удаётся это с трудом, хотя книга-то мне понравилась, и - если бы я приступила к ней в другом настроении - не исключено, что тут был бы ещё один восторженный отзыв.

У меня, как у многих асоциальных лузеров, тоже был в детстве свой собственный мир и своя роль в нём. И этот мир даже можно было с кем-нибудь делить. Живи мы в замкнутом пространстве, наш мир был бы ещё более общим.
"Дом, в котором..." - это именно такой замкнутый мирок людей, у каждого из которых своя сказка, и какими-то сложными путями выясняется, чья сказка круче и кто здесь лидер. Эти сказки входят в противоречие с миром Наружности, с которым однажды придётся столкнуться, но очень не хочется. Поэтому можно изобретать разные способы побега от приближающейся реальности.

От реальности я уже не бегаю (лет с 10) и не хочу (лет с 23). Хотя, конечно же, из моего личного Дома во мне осталось намного больше, чем я готова хоть кому-нибудь рассказать.

Вроде бы книга относится к жанру магического реализма - а я Очень Люблю магический реализм, - но из этого жанра мне намного ближе Виктор Олегович Пелевин (или Нил Ричард Гейман, или Джонатан Сэмюэл Кэрролл, или Евгений Васильевич Клюев, или даже Милорад Павич, не говоря уже о многих других, более классических и известных). На протяжении всей книги я задумавалась, почему так, и только после прочтения поняла: "Дом" - это про побег из реальности, а Пелевин - про жизнь. Иными словами, если бы историей книги не была история про Выпуск [воспитанников из интерната], которого они всеми силами хотят избежать, а была бы история про жизнь в этом интернате, мне бы могло даже понравиться (со скидкой на то, что практически все действующие лица книги младше меня, и мы уже слишком разные).
Возможно, в этом же кроется один из ответов, почему мне не нравится Макс Фрай. По многим причинам, но одна из них точно заключается в том, что все его истории, абсолютно все, - про окончательный и безусловный побег.

Странно было смотреть на более "обычных" детей, которым в Доме делать было нечего и которые не могли разделить этот мир. Странно и немного смешно, потому что обычно неприспособленный лузер попадает в окружение социальных людей, а тут вполне нормальные люди оказывались в "странном" окружении и чувствовали себя примерно так же. Социализироваться до конца им позже так и не удалось.

Книга действительно очень и очень хорошая. Восхитительный мир, живые персонажи и правильно выловленные настроения. Просто я её переросла задолго до прочтения. Но я буду рекомендовать её. Некоторым. Возможно.